16 июня в Институте на Чистых прудах состоится семинар Жан-Клод Эльбез и Мари Булби
На последнем семинаре Ж.К.Эльбез представлял случай пациентки с генетической формой заболевания. Он выбрал эту пациентку, потому что ее болезнь существовала до ее рождения.
Генетическое заболевание – это то, с чем человек уже рождается, и потому встает вопрос, можем ли мы говорить о прогрессирующей дезорганизации в случае такой болезни, является ли теория парижской школы психосоматики валидной в подобных случаях.
Если говорить о моменте запуска этой болезни, то нет. Это генетическая болезнь. Но что касается развития болезни, ее эволюции, наблюдения за этой болезнью, то говорим – да, психосоматическая теория будет полезна.
В модели аннигилирующей матери Жан Клод Эльбез ставит вопрос не о дефицитарности первичного объекта, как таковой, не о материнской дефицитарности, а о процессе «инкорпорирования ребенком деструктивности первичного объекта». Т.е. когда вся психика ребенка направляется на защиту первичного объекта, самоликвидируя, уничтожая себя, он как бы вбирает в себя материнскую деструктивность. «Вместо того, чтобы атаковать объект, мы присутствуем при самоликвидации Я, как решении проблемы фундаментальной насильственности, связанной с первичным отношением к объекту. Решением может быть ложное сэлф, решением может быть аннигиляция Я, одна из форм которой способна зайти так далеко, что поставит под угрозу сому». Когда мать несет в себе не сексуальный груз, как в «цензуре любовницы», а смертоносную насильственность.
На последнем семинаре Ж.К. Эльбез рассказал о случае пациентки, назвав ее Эвридикой. На первом же сеансе Эвридика рассказала, что возрасте 4-5 лет подверглась сексуальном насилию. Всякий раз, когда она пыталась об этом говорить родителям, мать пыталась покончить с собой.Эвридика, по ее словам, и так причинила много проблем своим родителям тем, что родилась больной, с тяжелым диагнозом.
В этой модели поведения пациентки, которая в детстве пострадала от насильственных действий со стороны взрослых, Ж.К.Эльбез указал также на один важный момент. У ребенка, у которого сформировалось ощущение себя, как разочаровавшего свою мать, формируется уязвимость. И эта уязвимость «открывает дверь для хищников», т.е. для насильников. Хищник (в данном случае дядя) хорошо это чувствует и потому приближается.
Другие, сильные по своей природе, не притягивают людей с таким поведением. Для пациентки это страшно, это разрушает, однако ей нужно всегда улыбаться и прятать в себе что-то немыслимое. Факт того, что она это пережила, говорит о том, что как будто у нее не было единства, как будто она была объектом, не являлась двигающей силой своей жизни. Ей было стыдно за то, что внутри нее происходило, и потому по жизни ей нельзя было шуметь, нельзя было быть видимой.
Как это связано с ее болезнью? Ей приходится защищать других, не волновать их, иначе она разрушит их или разрушит себя. У нее внутри есть гнев, злость, но она не может выражать это вовне и оборачивает против себя самой. Она не способна проецировать вовне. Все против нее.
«В этой модели аннигилирующей матери, связывающие способности Я ребенка затоплены работой переплетения, к которой Я принуждается, так как погружено в избыток влечения смерти. В этой конфигурации первичный объект проецирует на своего ребенка наказ небытия. Речь не идет о желании физического устранения ребенка. Напротив, может даже возникнуть потребность в физическом присутствии ребенка, объектном присутствии, необходимом для проекции на него этого избытка деструктивности первичного объекта»
